Обсуждение / Келле В.Ж., Федотова В.Г., Кржевов В.С., Барулин В.С., Межуев В.М., Гречко П.К., Шевченко В.Н., Разумов В.И. // Личность. Культура. Общество. 2007. Т. 9. № 1 (34). С. 115-146.
Целиком с материалами дискуссии «Социальная философия в системе гуманитарного образования», посвященной выходу учебника К.С. Пигрова «Социальная философия», можно ознакомиться в журнале «Личность. Культура. Общество», 2007, Т. 9, № 1 (34), С. 98-148.
[С.130] Я не считаю себя социальным философом и книгу не читал, но я слышал доклад, и отреагирую именно на доклад. Доклад мне чрезвычайно понравился. Где-то он очень совпадает с моими собственными мыслями, хотя, может быть, я бы это формулировал несколько иначе. Первое, что я хочу сказать, – никакой социальной философии как дисциплины, с моей точки зрения, вообще не существует. Существует философия, которая, в частности, может заниматься социальными проблемами. Вы не найдете ни одного чистого социального философа. Вы все время говорите о Канте, Макиавелли, Платоне, Аристотеле… Их можно называть социальными философами, философами истории, философами культуры, однако существует единое поле философского знания, которое может заниматься и проблемами истории, и проблемами человека. Въевшийся в наши мозги дисциплинарный подход к философии убил философию. Дисциплинарный подход – это внутринаучный подход, который мы распространили на философию. Конечно, философия различается, это не единое целое. Но она различается концептуально, а не предметно. Существуют школы, существуют течения, существуют направления мысли со своими преимущественными интересами, но кто такой, например, Ницше? Он философ чего? Антрополог, историк, социальный философ? Попробуйте определить. То же самое я вам скажу о любом крупном философе. Кто такой Кассирер? Его называют философом культуры. А куда деть миф о государстве? Все это наивные деления, идущие от плохого философского образования. Если у [С.131] философа нет философии как таковой, не будет и никакой социальной философии. Во-вторых, совершенно надуманная вещь состоит в том, что вся гуманитарная наука существует в форме учебников. Я преподаю культурологию (тоже непонятно, что это такое). Первое, что я говорю студентам, – не читайте ни одного учебника. Гриф «учебное пособие» – это отвратительный гриф. Философии, как и художественной литературе, наверное, нужны какие-то справочники, энциклопедии, но можете ли вы изучать художественную литературу по учебникам? Философия существует только в оригинальных текстах. Нет другого источника. Если человек прочитал десять учебников, но ни одной статьи Канта, никакой философии он не знает, потому что философия дана для того, чтобы читать философские тексты. А какие тексты из прочитанных заслуживают понимания, это уже вопрос времени. Учебниками нас забюрократизировали донельзя. Вся гуманитарная наука существует в форме учебных пособий. Что это такое? Я никак не могу представить, как Кант преподавал, по каким учебникам? По своим. Как Гегель преподавал? Как Хайдеггер преподавал? По каким инструкциям министерства? Это же глупость. Человек, который не может преподавать без инструкций, не имеет права преподавать философию. В министерстве сидят безграмотные люди, я видел, какие стандарты они придумывают. Я это говорю к тому, что я бы иначе назвал книгу. Социальная философия предполагает, что из философии намеренно вычленили некий отдельный кусочек. А перед нами книга о философии, которая, в частности, ставит вопрос о том, что такое общество – так же, как она может ставить вопрос о том, что такое человек, что такое истина, добро, красота, или что такое Бог. Мне не нравится, что на титуле написано слово «учебник». Если какой-либо учебник философии тянет на общеобразовательный статус, то первое, что нужно сделать, это выбросить его подальше. Я не представляю себе западного философа, который бы читал свой курс по учебнику, если не он сам его написал. Теперь о том, что касается доклада Константина Семеновича. Доклад, мне кажется, ухватил одну великую мысль, однако мне не понравилась его комплементарность по отношению к социологам. Я бы, наоборот, обострил конфликт, потому что социологи, как и все так называемые историки, антропологи, хотя и делают полезное дело, удаляют нас от существа философии. Я когда-то спорил об этом с покойным Гуревичем. Он никак не мог понять, чем занимается философ истории. Вы, говорит, в архивах не сидите, ничего не изучаете, откуда вы что-то знаете про историю? Откуда мы знаем что-то про общество? Не ходим, не обследуем, анкеты не раздаем, никаких полевых исследований [С.132] не проводим. Откуда мы что-то знаем? Никак не можем понять, откуда выросла философия и к чему она пришла? Почему вдруг европеец задался вопросом, а чем моя жизнь вместе с другими, наша совместная жизнь отличается от жизни животных в стае или в стаде? Но это ясно уже в мифе. Просто философия сделала ясным то, что было ясно в мифе. Человек, уже находясь в первобытном обществе, понимал, что он живет в мире, в котором есть боги, а есть животные. Чем человек отличается от богов? Боги живут вечно, они находятся в бесконечной длительности времени. А животные живут не личной жизнью, а жизнью вида. Там не важно то, что одна особь приходит на смену другой. Для животных нет факта личной смерти, потому что для них жив только вид. А человек – это единственное существо, которое осознает, что оно смертно. Люди это осознали уже в эпоху мифологии. Откуда им дано было это знать? Что такое знание смертности? Это знание того, что во времени меня никто в принципе повторить не может, я однократен. За что нам такое знание? Почему мы все время живем с этим сознанием? Первобытный человек считал, что он рождается и умирает не по собственной воле. Он умирает не собственной смертью, а по воле высших богов. Отсюда развитие магии, вступление в союз с потусторонними силами для того, чтобы жить. Здесь впервые обнаруживается корень общественного. Почему? Потому, что человек живет не только в своем биологическом времени, но и в чем-то, что неподвластно времени, что уходит в вечность. На этой идее строится вся греческая метафизика. Существует такая инстанция, где кончается время. Каким образом мы с ней соприкасаемся? Через ум, через поступок и через чувственную красоту. Три человека – художник, политик, философ – способны совместить эти два измерения времени. Что такое знание нашей конечности? Это цена, которую мы платим за бессмертие своей души, как бы ее ни называть и куда бы ее ни помещать. То есть мы живем в вечности и во времени. Индивидуальность – это человек, который сознает, что он есть один раз, и больше никто его не заменит. Именно этому человеку, я так понял, нужно общество. Если бы он так себя не осознавал, ему хватило бы стада или стаи. Общество нужно человеку, который осознает себя индивидуальностью. Мы перепутали все понятия, у нас общее – это коллективное. С точки зрения философской проблематики, общее – там, где я существую как индивидуальность. Это поняли уже греки. Общество нужно для того, чтобы я в нем прожил свою собственную, ни на кого не похожую жизнь – не такую, которая подобна жизням всех. Поэтому только такой человек общественен, кто почувствовал в себе эту индивидуальность. Никогда ни в каком истмате этого не понимали. Общество [С.133] у нас всегда понималось как коллективность, в которой индивид утрачивает свои особенные черты. Однако общество только там, где каждый не похож на другого. Греки поняли еще другое, и это я тоже услышал в докладе Константина Семеновича. Может быть, я не совсем точно излагаю Вашу мысль, но мне кажется, что я где-то очень близко. Греки понимали, как в человеке сочетается желание, с одной стороны, жить вечно, а с другой стороны, принадлежать времени. Без времени никуда. Никакая религия нам не обещает физического бессмертия. Сочетание этих двух вещей греки назвали свободой. Что такое свобода для греков? Это способность, с одной стороны, оставаться физически подвластным времени, а с другой – каким-то способом из времени вырываться в вечность. Общество – это европейская идея, заключающаяся в том, что только то общество по-настоящему общество, в котором каждый человек свободен. Так я услышал Ваш доклад, и тогда для меня понятен смысл философии. Это не просто эмпирическое изучение любого сообщества, его связей, институтов и пр. У европейцев понятие общества зафиксировало тот тип жизни, который абсолютно соответствует существованию свободной индивидуальности. И последнее, что я скажу. Представьте себе тройственность: религия, с одной стороны, с другой стороны, наука, а посредине стоит философия. Я так студентам иногда объясняю. За что отвечает религия? Религия отвечает в самом общем виде за то, чтобы человек жил как доброе существо. За что отвечает наука? А наука отвечает за то, чтобы человек был сильным, вооруженным знаниями, технологиями и т.д. Философия тянет то в одну, то в другую сторону, поэтому есть религиозная философия, а есть научная философия. Но главное состоит в том, что философия отвечает за одну фундаментальную вещь. Это понимали все великие философы. Она отвечает за свободу, потому что силу с добром вообще невозможно соединить без свободы. Отбросьте свободу, и вы превратите знание в самое большое зло, которое только существует для человека, что мы постоянно и видим. И самое последнее, что я хочу сказать. Действительно, общество находится там, где через свободу человек встречается с вечностью. Вы абсолютно правы здесь. Но есть другая проблема. Многое изменилось. Сначала вечность помещали на том свете, отождествляли с идеей вечной жизни. Потом ее попытались переместить на этот свет. Как говорит Бауман, культура – это мост, который мы хотим перекинуть между своей временностью и теми ценностями, которые времени неподвластны. Но, говорит он, все мосты рухнули. В этом вся проблема. Нужно сказать: знаете, кто покончил с вечностью и с философией? Это и были социальные знания, социология. Поэтому они и будут доказывать, что ничего другого нет.