«Вехи» были русским вариантом критики Просвещения. Критика интеллигенции ~ это критика просветительской идеологии, как она была представлена в России.
Вопрос, который меня волнует в связи с обсуждением «Вех», я бы сформулировал так: почему при всем благородстве, возвышенности, обаянии той идеологии и позиции, которая была заявлена «Вехами», именно «Вехи» были обречены на поражение? Причем поражение было неизбежным. А выиграли — их оппоненты.
«Вехи» — это критика интеллигентского сознания, а не его апология. Победили же интеллигенты, а не «Вехи». И побеждают до сих пор.
Почему веховская ставка на культуру, в конечном счете, до сегодняшнего дня кажется очень шаткой? Мы знаем, что сегодня происходит в мире, кто задает тон, кто занимает командные высоты, и дело культуры кажется совершенно проигранным.
На мой взгляд, в нашей истории победили интеллигенты. Кстати, авторы «Вех» — это и фиксируют. Но только это странная победа, она оборачивается поражением и трагедией самой интеллигенции.
Прежде всего, хотел бы развеять одно часто встречающееся предубеждение: я сам когда-то очень верил в то, что интеллигенция — это исключительно русское явление. Это глубоко ошибочное мнение, и здесь я согласен с В.Ф. Эрном, который говорил, что русские обогатили мировую цивилизацию не явлением интеллигенции, а понятием интеллигенции.
Людей, которые у нас считались интеллигентами, на Западе называли гуманистами, просветителями, пока Наполеон не придумал термин «идеолог». Поэтому «Вехи» — это первый, может быть, самый развернутый русский ответ на программу Просвещения. Этот ответ можно ввести в контекст революции — в наш исторический контекст. Но сама проблема существовала и в мировом контексте, потому что с конца прошлого века начинается тотальная критика просветительского проекта.
«Вехи» были русским вариантом критики Просвещения. Были и другие варианты — начиная с Ницше, с философии жизни и прочее. Но критика интеллигенции ~ это критика просветительской идеологии, как она была представлена в России.
Русский интеллигент — это русский западник, русский европеец. Это человек одних корней — этнических, религиозных, языковых — с народом, но по своему сознанию он западник. И в этом смысле русская интеллигенция -~ носители проекта Модерна, который так или иначе должен был осуществиться и в России. Другое дело, что внутри интеллигенции возник раскол, который существовал и на Западе, — раскол между либералами и социалистами. В России победил не либеральный, а социалистический вариант западничества. Победили интеллигенты, которые поддержали большевизм.
Н.А.Бердяев писал, что русская революция — это результат спора, существовавшего внутри интеллигенции. Не народ, а интеллигенты — творцы русской революции. Точно так же антибольшевизм, антикоммунизм, антисоциализм — это результат победы другого крыла русской интеллигенции, тоже западнически ориентированной. В этом смысле мы наблюдаем торжество дела интеллигенции в России, которое, однако, оборачивается ее поражением и трагедией.
В чем здесь дело? В чем была уродливость просветительской программы, как она реализовывалась в России? Ведь из Просвещения вышли и либерализм, и социализм. Социалисты и либералы — одного корня. Большевики тоже по-своему реализовывали просветительский проект… Но в России интеллигенция не смогла выполнить задачу, которую она выполнила в европейской истории.
Дело в том, что интеллигенция — носитель не вообще культуры, а особого типа культуры — той, которая существует в письменной традиции, в отличие от культуры, сложившейся в устной традиции. Как только произошел разрыв между грамотными и неграмотными, в аграрном обществе возник зародыш того, что превратилось в интеллигенцию на Западе. Она стала носителем письменной культуры и сделала письменную традицию — традицией всего общества.
Главное достижение интеллигенции на Западе – в том, что ей удалось превратить народ в нацию, гражданскую, политическую — превратить народ в некоторое культурное и политическое единство. Таким образом, интеллигенция сумела соединить задачу культурного объединения людей с созданием потом национального государства. Это то, что и должна была делать интеллигенция: совмещая в себе эти две функции, она становится носителем единства культурного и политического, и тем самым выполняет свою историческую роль.
…Трагедия русской интеллигенции заключалась в том, что она поставила политику выше культуры. Она обозначила приоритет.
У русской интеллигенции было две задачи: культурная задача — просвещать и политическая — освободить. Эти две задачи сначала совмещались — идея просвещения и идея освобождения сливались. А потом идея освобождения победила идею просвещения. Вот это и зафиксировали «Вехи».
Политические цели оказались важнее культурных целей. (Кстати, партийное руководство не Ленин придумал. Это придумала русская интеллигенция, которая впервые заявила, что культура должна быть подчинена целям и интересам политики). В этом было первое поражение интеллигенции: политика, в конечном счете, обернулась антигосударственностью. И второе поражение случилось , когда интеллигенция не поняла, что ее задача — не освободить народ, а превратить народ в нацию, в культурно-политическую общность.
Поэтому авторы «Вех» обвинили интеллигенцию в антигосударственности и в антинационализме.
Трагедия нашей истории заключается в том, что русская интеллигенция, будучи явлением заимствованным, не выполнила ту историческую функцию, которую выполнила интеллигенция в истории европейских стран. Я не призываю к тому, что надо противопоставить интеллигентскомысознанию возврат к традициям или неким исконным основам. Хочу сказать, что российская интеллигенция не выполнит свою историческую и культурную задачу, если она не соединится с просветительским проектом, если просвещение не станет реальностью для большинства.
В этом состоит послание «Вех», которые продолжают оставаться очень важным культурным символом.
*«Вехи. Сборник статей о русской интеллигенции», авторами которого были русские философы начала XX века, был издан в марте 1909 года в Москве.
** Из стенограммы выступления В.М. Межуева // Опубликовано в книге «Свободное слово. Интеллектуальная хроника десятилетия:1998-1999». М.: ИФРАН, 2000 , с.186-189